Читаем без скачивания [Легенды о Камбере Кулдском 1-2] Камбер Кулдский. Святой Камбер - Кэтрин Куртц

Быстро кивнув, Энском повернулся к Райсу и Ивейн, произнося слова обряда, не требующие ответа.

— Братья и сестры, знайте, что милостью нашего Господа мы избрали диакона Камбера Кайрила Мак-Рори, чтобы посвятить его в священнослужители. Если к этому есть препятствия, то пусть тот, кому они известны, их назовет. Здесь и сейчас.

Ответа не было, и Энском снова обратил взгляд на Камбера, стоявшего на коленях на келдишском ковре со свечой в руке.

— Обязанность священника — жертвовать собой, благословлять других, нести миру Истину, проповедовать слово Божье и обращать нечестивых. Основываясь на своих способностях видеть насквозь сердца и души паствы — это дополнительное требование к священнику-Дерини. Примешь ли ты сан священника перед ликом Господа?

— Volo. Приму.

— И будешь покорным своему епископу?

— Буду, и да поможет мне Бог.

— Да снизойдет к тебе Господь, чтобы укрепить в тебе дух добра.

— Аминь, — отозвался Камбер.

Поднявшись, Энском взял свечу Камбера и поставил ее на алтарь. Джорем снял с руки отца ризу и тоже положил на алтарь.

Камбер лег и распростерся на ковре, а остальные, стоя на коленях, читали соответствующие случаю литании, каждая фраза которых волной проникала в Камбера и увлекала в покой сознания.

— Купе eleison.

— Christe eleison.

— Christe audi nos.

— Sancta Maria…

— Ora pro nobis.

— Sancte Michael…

— Ora pro nobis.

Слова литании убаюкивали, помогали все глубже уходить в себя. Отцам церкви было ведомо, как сообщить доброму христианину состояние духа между явью и небытием, в котором человеку открывается высокий смысл таинства посвящения в духовное звание. Обряд шел своим чередом, но Камбер вернулся к нему; Энском читал заключительную молитву, взывая о милости небес к человеку, ниц лежавшему перед алтарем.

— Взгляни с любовью на слугу Твоего Камбера Кайрила, о, Господи, руки которого тянутся к Твоему престолу. Облеки его плечи в мантию священнослужителя, как делалось от века. Придай ему сил, чтобы он мог служить Тебе и ночью, и днем, о, Всемогущий, Властитель мира…

Когда молитва была закончена, Энском перешел к аналою и ожидал, пока Джорем поможет отцу подняться и снова оказаться на коленях перед архиепископом. Священник Джорем изготовился участвовать в церемонии рукоположения.

Когда Энском занес руку над его головой, Камбер глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Наступила основная часть обряда: мистическое возложение рук. Он решительно опустил защиты, открывая все уголки своего сознания чтобы чувствовать движение Сил Мироздания в Энскоме и Джореме.

— О, Всемогущий, Творец всего сущего. Твой слуга Энском, орудие Твоей воли, проводник Твоего могущества, соединенный с Тобой нерасторжимо, я представляю Тебе Твоего слугу Камбера Кайрила, чтобы он смог стать Твоим священником.

Руки архиепископа опустились на голову Камбера, и он почувствовал слабое покалывание и поток высокой силы, вливавшийся в мозг. Первым побуждением было отшатнуться, поднять все защиты и преграды, воспротивиться пугающей силе, чье могущество он уже ощущал. Но он не отступил. Слишком многое решалось для Камбера в эти мгновения.

Другая рука коснулась виска и принесла ласковый холодок, он узнал его сразу, а Джорем уже был в нем, воссоединив сознание. Камбер остался раскрытым, во власти того, что определяет порядок вещей и событий и зовется меж людей судьбою. А в это время Энском продолжал;

— Aocipite Spiritum: quorum remiseritis… Прими Святой Дух. Чьи грехи ты простишь…

Он говорил что-то еще, но постепенно Камбер перестал улавливать смысл слов, сосредоточившись на том, что он начинал ощущать от прикосновений Энскома и Джорема. Давление внутри мозга росло; его наполняло Нечто, такое могущественное и пугающее, что он не мог противиться влиянию, отдававшемуся в самых дальних уголках его существа.

Камбер утратил слух и понял, что зрение исчезло еще раньше, но не стал этого проверять — спасение своей плоти и бренной жизни сейчас не много значили.

Постепенно он перестал ощущать свое тело. Остался сгусток сознания, купающийся в прохладном, золотистом сиянии и устремленный к яркой сверкающей точке. Никогда многоопытный Дерини не переживал ничего подобного.

Камбер уже не боялся. Он окунулся в мир ликования и полного единения со всем, что было когда-то, есть сейчас и еще будет. Он парил, растянувшись радужной дугой, понимая, как мало значит для человеческого существа его земная жизнь. Вслед за смертью тела сущность освобождается от оболочки, развивается и растет. Впереди у нее — вечность.

Вспышкой серебряных искр перед Камбером рассыпалось все его прошлое, вся земная история; мелькнуло и исчезло.

Потом он увидел свое посвящение. Где-то внизу на светловолосую голову с густой проседью опускались освящающие руки. В движении соединялись легкость и неодолимая мощь.

Внезапно мелькнула мысль; все это игра воображения. Его практичный разум ухватился за нее, но сознание восстало, даже не дав этой мысли как следует оформиться.

Разве имело какое-нибудь значение — правда открылась ему, или чей-то вымысел завладел его мозгом? Мог ли смертный мечтать о счастье соприкосновения с Божественным во всем его величии. Особой милостью провидения избранные могли краем глаза и на одно мгновение узреть Внеземное.

Теперь он переживал невероятную близость к силам, управляющим движением Вселенной, он — существо неправедное и слабое, человек и Дерини.

Было отчего испугаться. Рациональное начало в Камбере озаботилось возможностью возвращения в реальный мир, но попятное движение уже началось. Камбер ощущал, как ослабевает влияние управлявших им сил.

Рядом возникло сознание Энскома, теплое и доброжелательное. Он спрашивал, и в вопросе сквозило любопытство. Камбер понял; именно Энском вел его в неземных сферах, питая высшей силой, но сам не проникал туда. Джорем тоже не изведал открытий отца, был не более чем проводником энергии к нему, только очень любимым.

Провожатые по очереди вышли из контакта, и Камбер вновь обрел тело. Вздохнув, открыл глаза, встретился взглядом с Энскомом и посмотрел на встревоженного сына.

Им были не нужны его слова о горных высях. Почему — он сразу же понял. Тот, кто был священником, получал Откровение. Теперь приобщился он, и все трое владели сокровенным знанием.

Так вот от чего отлучили Синхила и о чем он не устает печалиться. Энском, Джорем и он сам теперь не такие, как все. А Синхил…

Он снова вздохнул, и Энском улыбнулся. Архиепископ развязал пояс на стихаре Камбера, освобождая орарь, потом свободным концом синей шелковой ленты обвил шею и опустил его на грудь — орарь превращался в епитрахиль. Перекрестив концы на груди Камбера, Энском заправив их под шнурок и произнес:

— Accipejugum Domini… Прими ярмо Господне, ибо ярмо Его сладостно, и ноша легка.

Поклонившись на белоснежную ризу, принесенную Джоре-мом, он надел ее на Камбера, облачение ниспадало живописными складками.

— Accipe vestem sacerdotalem… Прими священное одеяние, олицетворяющее милосердие, ибо Господь может избрать тебя, чтобы ты достиг высшего совершенства и милосердия.

Энском приблизился к алтарю и прочел еще одну молитву, после чего архиепископ вернулся на прежнее место и снял перстень и лиловые перчатки. Камбер, стоявший на коленях перед ним, поднес раскрытые ладони, чтобы принять миропомазание. Палец архиепископа вывел кресты на ладонях, затем соединил большой палец правой руки Камбера и указательный палец левой, а большой палец на левой руке с указательным пальцем на правой и произнес:

— Consecrare et sanctificare digneris, Domine… О, Господи, освяти эти руки елеем и нашим благословением. Он перекрестил протянутые руки.

— Что бы они ни благословляли, да будет то благословенно; что бы они ни освящали, да будет то освящено…In nomine Domini Nostri Jesu Chrisie. Amen.

С этими словами Энском сложил руки Камбера ладонь к ладони и перевязал полоской белой ткани. Джорем снова подвел новоосвященное духовное лицо к алтарю и помог опуститься на колени. Энском приблизился. Джорем смешал в потире вино и воду, а сверху поставил дискос с просфорой. Энском сошел со ступеней и протянул новому священнику эти символы приобщения к сану.

— Прими силу жертвовать ради Господа и от имени Господа служить мессы для живущих и упокоившихся. Аминь.

Камбер коснулся потира и дискоса кончиками пальцев связанных рук, потом склонил голову, Энском вернулся к алтарю, а Джорем развязал руки и вытер священное масло. Закончив, Джорем поднял отца и направил к аналою, где стоял архиепископ. Там Камбер опять преклонил колени. Склонив голову, он вложил руки в ладони Энскома для принесения обета послушания.

— Promittis michi et successoribus meis obedientiam et reverentiam? — спросил Энском. — Ты обещаешь быть послушным мне и моим преемникам?